На перекрёстках эпох
Ирина Егорова-Нерли
Слово о Марине Цветаевой или воскрешение над пропастью
В юбилейный цветаевский год альманах «Истоки» открывает новую – всероссийского звучания – рубрику «на перекрёстке эпох». Что означает для нас явление поэта Марина Цветаева? Наверное, сказать своё слово о великом поэте возможно только в том случае, если чувствуешь до глубины души всю необъятную мощь её дара, ощущаешь себя, хоть на минуту Мариной Цветаевой, родившейся в день Иоанна Богослова – осенью, золотой осенью России, отмечающей звоном колоколов и зовом песнопений этот церковный праздник.
Что значит быть поэтом? – Быть и остаться на рубеже веков – перекрёстке враждующих эпох?.. Мы видим фотопортреты разных лет её жизни. Личность, не отрежиссированная модой и женским кокетством. Классические черты. Женственный овал лица обрамлён шапкой подстриженных волос. Густая чёлка, чуть перекрывая, подчёркивает прямые, не ищущие компромисса брови. Открытый взгляд светлых миндалевидных глаз. Лицо поэта – лицо России, напоминающее нам о роковой связи ума и красоты, мудрости и печали, вдохновения и уверенности в себе, таланта и непримиримой индивидуальности. Каждый фотопортрет – будто автопортрет Марины Ивановны. Фотографы, сами того не осознавая, повествуют о движении её души. Мы видим Цветаеву целиком – в триединстве одухотворённости, сосредоточенности и строгой простоты. Вопрос поставлен, и она сквозь наступающий век слышит то, что хорошо знает сама – бегущую строку своей линии жизни в истории Родины. Эта власть неукротимого – бурного, как горная река, и гулкого, как столетнее эхо, – звука в судьбе России не что иное, как полёт Духа над плотью, Бытия над бытом, гармонии над хаосом.
О, как в мятежный 1993 год изменилась и моя муза – собирательница преданий, фантазий и снов! Внезапно – из поля изобразительного искусства вырвалась её природная сила и, обжигая моё взрослеющее сознание, вдохнула в меня ритмическую энергию слова. Тогда – отголоском далёкого действа в октябрьском ветре мне послышалось:
Ожиданья немой вопрос.
Мне года не беда – отдушина.
Светлый венчик густых волос.
Бузина у окна не задушена.
Так иду я по жизни не врозь
С горькой кистью огня Марины,
Если чувствую осенью гроздь —
От Цветаевой вкус рябины.
Цветом крови рябина зажглась.
Бьёт в набат вдохновения повесть:
Согреваюсь – душа родилась,
Жребий выпал – зовёт словом Совесть.
Это моё первое стихотворение в жизни, и оно посвящено памяти Марины Цветаевой. Невольно мои строчки перекликались с бессмертными строфами стихотворения любимого поэта:
Красною кистью рябина зажглась.
Падали листья, я родилась…
Поэт Марина Цветаева – по своему происхождению и природе своего призвания – представитель искусства в жизни искусства. Её путь – самораскрытие в самовыражении. Сама создаёт и толкует о себе и своих современниках, не остерегаясь сопоставлений со своей судьбой и своим поэтическим творчеством. Такая универсальность таланта – творческая жизнь, в которой не умирает мечта и преображается реальность. Рядом соседствуют разум и воля, страсть и мастерство, поэзия и проза, исповедь и проповедь. Литературное наследие поэта – драмы, трагедии, поэмы, стихи… Но воистину неповторим и парадоксален её собственный взгляд на теоретизирование, психологическую эссеистику и осмысление синтеза искусств. Это попытка соединить вместе теорию и практику, философию и филологию, историю и психологию, искусствоведение и литературоведение. Огромная лаборатория творчества. В ней происходит всё и сразу. Жизнь при высокой температуре чувств и позиция поэта в широком смысле этого понятия становятся частью судьбы поколения и, конечно, перекрёстка времён и противоречивых эпох. Любая стоящая «критика: абсолютный слух на будущее», – через десятилетия говорит нам вечная в своём благородстве, в пылкости и жертвенности поэт Марина Цветаева.
Следует отметить, что после открытия Цветаевой на поэтическом олимпе не приходится сомневаться в закономерности авангарда и современности традиций. Перешагнув рубеж XIX и XX веков, она осталась дворянкой в советской пролетарской России – бедствовала, по-крестьянски принимая крест своего назначения и человеческого одиночества, как на Родине, так и за рубежом. Творчество М. И. Цветаевой – это мировая культура, живущая в необъятных просторах России, и объёмный Русский мир, свободно путешествующий по европейской литературе. Поэзия пронизывает всё: поэзия – объединяющая музыка чувств – ведёт все жанры. Цветаева, как никто из своих собратьев по перу, показала и расширила смысловые, звуковые свойства слова – беспредельность поэтического дара, побеждающего концепции и схемы, ремесло стихотворения и принятую логику изложения мысли.
Будучи новатором русского стиха, опережая своё время, Цветаева обосновала «неделимость сути и формы, в творчестве, непредсказуемость этого процесса, так как (по мнению Марины Ивановны) «большим поэтам готовые формулы поэтики не нужны». Таковы: самодостаточность в неожиданности восприятия и масштабность в непрерывности традиций. Так – осуществился смелый эксперимент сквозь призму обезоруживающей искренности и глубинного интуитивного единства всех видов искусств. Её музыкальная волна стала девятым валом в звуковой мистерии Серебряного века. Штормящее поэтическое пространство минувшего столетия то опускало в пучину истории, то возвращало из небытия, поднимая на своё законное место, имена многих поэтов и деятелей искусств… Справедливо и навсегда – Марина Цветаева празднует с нами своё 125-летие. Её живой голос звучит в наших сердцах и призывает к человеческому достоинству и гражданской ответственности: «… Не быть в России, забыть Россию – может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри – тот потеряет её лишь вместе с жизнью». Это было написано в 1925 году, но, как мы теперь понимаем, неизменно во все времена.
Альманах «Истоки» оформлен серией экслибрисов деятелей культуры, связанных с литературным наследием М. И. Цветаевой и неравнодушных к её творчеству, а также циклом рисунков на тему поэтических диалогов поэта.
Марина Цветаева
«Золото моих волос…»
Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
– Не жалейте! всё сбылось,
Всё в груди слилось и спелось.
Спелость – как вся даль слилась
В стонущей трубе окраины.
Господи! Душа сбылась:
Умысел мой самый тайный.
